О чем расскажут старые снимки

О чем рассказала фотография

— по рубрикам — Истории из жизни ᄂИстории из жизни

13 мая 2011, 16:00 | Елена Козюра

У каждого из нас хранятся фотографии разных лет, на которых мы видим близких нам людей – родителей, родственников, друзей, одноклассников… Но, наверное, самыми дорогими являются снимки детей.

Интересно повернуть время вспять и посмотреть, какими были мы сами, наши подросшие дети, какими в детстве были наши родители.

Среди множества детских фотографий нашей семьи, увы, имеется только одна, где можно увидеть мою маму ребенком.

– Почему? – спросила я когда-то ее.
– Потому, что была война! – ответила мне она.

Лицо фото

С этого крошечного (размер 4 х 5 см) порыжевшего кусочка черно-белой бумаги смотрит на нас девчушка семи лет.

На темном фоне выступает ее фигурка, одетая в простенькое мешковатое пальто, голова по-старушечьи повязана стареньким пуховым платком, руки, одетые в рукавички, лежат одна на другой на коленях.

Выглядит она сосредоточенно и спокойно, сидит на стуле, боясь шелохнуться. Что чувствовала она в тот момент, когда фотограф произнес слова: “Сейчас вылетит птичка”? “Любопытство!” – ответила мама.

Воспоминаний о дне, когда была сделана эта фотография, сохранилось немного. Мама рассказала, что была зима. Вместе со своим папой они гуляли по центру города. Несмотря на военное время на площади перед драматическим театром им. Ф.

Волкова была установлена новогодняя ель, украшенная бумажными игрушками. Именно на нее они и отправились любоваться. Во время прогулки отец предложил зайти в фотоателье и получил согласие от дочки.

Он, вспоминала моя мама, был ближе к детям (в семье было четверо – старший брат Виктор, моя будущая мама Тамара, а после войны родились брат Павел и сестра Татьяна). Он любил, ласкал и по мере возможности баловал их. Мама, т.е.

моя бабушка, была скуповата на ласки, но не потому, что не любила детей, а потому, как объясняла она сама, выросла сиротой и ласки не знала. Ее любовь к детям внешне не проявлялась, хотя в душе готова была жизнь за них отдать.

Оборот фото

На обратной стороне фотографии сохранилась едва читаемая надпись, сделанная рукой маминого отца: “На память дедушке и бабушке. Внучка Томочка. 6-II-44 г.” Сколько помнит себя мама – эта фотография никогда не покидала дом родителей. Почему она осталась – не известно. Возможно, потому, что была единственным фотоснимком маленькой дочки.

Что же мне удалось узнать о мамином детстве благодаря этой фотографии?

Когда началась Великая Отечественная война, ей исполнилось четыре года. Летом 1941 года вместе с братом и своей мамой (моей бабушкой) гостили у дедушки на Украине в Ворошиловградской области.

После объявления войны в течение трех месяцев добирались по железной дороге до Ярославля, так как “зеленый” свет давали только военным эшелонам. Прибыв в город, узнали о том, что их папа и муж был эвакуирован с заводом на Урал, поэтому моей бабушке пришлось устроиться на работу в столовую, чтобы прокормить детей.

Зиму и лето 1942 года голодали, но вскоре в Ярославль вернулся отец и, благодаря его рабочей карточке, стало полегче жить.

В июне 1943 года мама (ей исполнилось 6 лет) вместе с другими детьми, воспитателями и нянечками детского сада находилась на даче под Ярославлем.

Ей запомнились массированные авиационные налеты на город, который бомбила немецкая авиация – Ярославль был важным транспортным и промышленным объектом, работающим на оборону страны. Мама рассказывала о том, что днем они слышали грохот, а в ночное время из окон видели свет пожарищ над Ярославлем.

Будучи детьми, они еще не понимали, что происходит, но постоянно слышали разговоры взрослых, и их тревога передавалась малышам.

Родители вскоре забрали детей в город. Но рабочий Литерный поселок, в котором жила мамина семья, постоянно бомбила немецкая авиация, так как поблизости от него находились заводы: шинный, асбестовый, автомобильный, синтетического каучука.

Родители приняли решение отправить детей в небольшой районный городок Гаврилов-Ям, расположенный под Ярославлем, в котором жила семья дяди (родного папиного брата) с бабушкой. Однако, мамина болезнь оттянула отъезд до наступления зимы.

Транспортное сообщение не действовало, поэтому дядя вез племянницу на саночках до Гаврилов-Яма. По дороге их подобрала военная полуторка, которая часть пути сократила, но оставшиеся 18 км пришлось добираться опять своим ходом.

У бабушки дети прожили до следующей осени. У нее было свое хозяйство: куры, корова, огород, так что не голодали, но питались скромно.

В Ярославле ощущался недостаток продуктов, было голодно, поэтому родители ездили по деревням, выменивая вещи на продукты. Мама рассказывала, что очистки от картошки не выбрасывали, их отваривали и ели. Лакомством для детей военного времени была дуранда (прессованные выжимки от подсолнечника в виде плиток, оставшиеся после производства масла). Ее обменивали друг у друга на игрушки, хлеб.

Самым большим праздником для детей был приезд бабушки из Гаврилов-Яма. Она привозила внукам гостинцы: ржаные лепешки и вяленую свеклу в полосатом полотняном мешочке, вкуснее которой тогда ничего для них не было.

Осенью с родителями ходили перекапывать чужие огороды – сколько было радости, когда находили картофелины или морковь! В детском саду каждое утро встречали детей с ложкой рыбьего жира, чтобы поддержать витаминами ослабевших от недоедания детей.

В памяти сохранились воспоминания и о том, что Ярославль, разрушенный во время налетов вражеской авиацией, восстанавливали пленные немцы. Они тоже голодали и ходили по домам, прося поесть. Ярославские матери жалели их и не отказывали в просьбе, делились, чем могли.

В 1944 году, когда маме исполнилось семь лет, она пошла в школу, а весной 1945-гоокончилась война. Но послевоенная жизнь запомнилась продуктовыми очередями.

В обязанность детей входило занять очередь, выстоять ее и выкупить по карточкам продукты в то время, когда родители были на работе.

Постепенно жизнь в городе входила в мирное русло, но еще долго городскую территорию украшали огороды – любой клочок земли раскапывали и сажали картошку, капусту и другие овощи.

Вот, что смогла рассказать мне одна маленькая фотография о военном детстве моей мамы.

Фото из семейного архива.

Источник: //iledebeaute.ru/history_life/2011/5/13/16386/

О чем рассказала старая семейная фотография

Last updated Авг 12, 2019

Эта история началась с того, что заместитель председателя городского Совета депутатов А. Б. Изотов пересматривал старые фотографии из семейного архива и заинтересовался дореволюционным снимком, запечатлевшим бравого гусара с красавицей-невестой.

Кто на старинном фото?

Оказалось, на фото прабабушка и прадедушка Зинаиды Львовны — супруги Александра Борисовича.

Прабабушку звали Анна Иосифовна, она ушла из жизни в Ельце в 1979 году в возрасте 89 лет. А вот о прадеде было мало что известно. Уроженец ливенской земли Иван Животов служил в гусарском полку, храбро воевал в Первую мировую, награждался Георгиевскими крестами. Однако в семье Животовых существовал давний негласный запрет на всякие разговоры, касавшиеся прадеда.

В первом ряду сидят (слева направо): Алексей Иванович Животов (сын гусара и немецкой фрау, был военкомом в Чите, завершил службу в звании полковника, работал военпредом на нашем элементном заводе) и его жена Таисия Григорьевна, Анна Иосифовна (та самая фрау из немецких колонистов), Наталия Ивановна (дочь, работала главбухом на Елецком ликероводочном заводе), ее супруг Владимир Георгиевич Титов (трудился в Елецкой школе механизации).Стоят (слева направо): Татьяна Михайловна (внучка фрау, ныне пенсионерка, живет в Москве), Сергей Михайлович (внук, будущий секретарь Елецкого горкома КПСС), Вячеслав Владимирович Титов (внук, 25 лет проработал машинистом в Ельце на железной дороге), Михаил Иванович (сын, заведовал лабораторией на элементном заводе), его супруга Александра (долгие годы была диктором елецкого радио), Леонид Михайлович (внук, работал энергетиком на железной дороге), его жена Галина (трудилась в сфере медицины), Галина (Владимировна) (внучка, работала в Ельце ведущим инженером «Липецкгражданпроекта»).

Поэтому со временем его образ в памяти родни потускнел и стерся… Чтобы больше узнать о родственнике, А. Б. Изотов обратился к елецкому историку и известному поисковику, одному из лидеров движения «Мы из Ельца» Виктору Магомедовичу Магомедханову. Тот, несмотря на скудные сведения, сумел раскопать немало интересного о судьбе гусара.

Гусар Животов

Например, благодаря военной форме (у каждого гусарского полка она была своя) выяснилось, что Иван Иванович Животов служил в Изюмском полку, который квартировал в Луцке (ныне Западная Украина) до 1914 года. Причем призывался молодой новобранец из Орловской губернии (то есть, по сути, он наш земляк) из города Ливны.

Видимо, «армейская лямка» не тяготила солдата и даже, напротив, была ему по душе. Иван Животов сумел сделать карьеру военного, дорасти до звания подпрапорщика (высшая ступень для младшего начальствующего состава).

С 1907 года этот чин присваивался исключительно остававшимся в Русской императорской армии на сверхсрочную службу.

…и его невеста

В Луцке бравый гусар нашел себе невесту. Ею стала запечатленная на фото Анна (в девичестве Куфельд) из семьи местных немецких колонистов. Первые колонии выходцев из Германии появились еще в Киевской Руси.

А крупнейшие из них обосновались в Киеве, Луцке и Владимире-Волынском. Что же касается фамилии Куфельд, то она состоит из двух немецких слов, означающих «парусник» и «поприще, область знаний, деятельности».

Вероятно, предки Анны были кораблестроителями либо работали или служили на кораблях. 

В замужестве Анна Животова занималась домашним хозяйством, заботилась о супруге, с которым они произвели на свет троих детей — дочь Наталию, сыновей Михаила и Алексея. До самой смерти Анна Иосифовна опекала детей, внуков и пра­внуков, оставаясь, по сути, главой клана.
Подпрапорщик Иван Животов со своей ­невестой Анной (урожденной Куфельд).

Как вспоминает ее правнучка З. Л. Изотова, авторитет прабабушки в семье был высочайшим. А еще матрона отлично говорила и писала по-немецки, готовила вкуснейшие пироги и всегда внимательно выслушивала правнучку, когда та возвращалась домой из школы, живо интересуясь всеми деталями и подробностями жизни девочки.

Полный кавалер

В годы Первой мировой подпрапорщик 11-го гусарского Изюмского полка И. И. Животов вместе со своей частью был направлен на фронт. Иван Иванович воевал геройски. В период с 1915 по 1916 годы его четырежды (!) награждали Георгиевскими крестами.

Иными словами, проявляя беспрецедентную храбрость, гусар стал полным Георгиевским кавалером, всех четырех степеней. Один из подвигов отважного гусара Животова описан так: «7.06.1915 г., находясь в окопах у местечка Рава-Русска (ныне Львовская область Украины — прим.

автора), после того как командир взвода корнет Познарский был контужен, [Животов] принял командование взводом, умело продолжая отбивать огнем наступление противника. После чего, по собственной инициативе, занял наблюдательный пункт, бывший под огнем тяжелой батареи противника, и весьма успешно корректировал огонь нашей батареи».

За это смельчаку был пожалован Георгиевский крест от имени государя императора. А вручал награду Ивану Животову великий князь Георгий Михайлович.

После революции

После революции 1917 года семья Животовых переселилась в Елец. Видимо, Ивана Ивановича потянуло к своим корням — на Орловщину. Однако здесь у героического подпрапорщика жизнь не задалась. Сказались революционные невзгоды, бесприютность.

Да и здоровье у главы семьи после Первой мировой оказалось подорванным: на фронте он потерял ногу и вернулся с войны инвалидом. Ко всему прочему Иван Иванович был очень ревнив и однажды (по семейной легенде) на этой почве вспылил, сильно обидев невинного человека.

Конфликт закончился трагически — камерой в елецкой тюрьме, где бывший унтер-офицер императорской армии и полный Георгиевский кавалер покончил жизнь самоубийством.

Впрочем, как на самом деле оборвалась судьба настоящего героя, мы уже теперь вряд ли узнаем.

Prev Post

Детских площадок станет больше

Next Post

Время добычи пернатой дичи

Источник: //kznam.ru/?p=1788