«У тебя совесть есть?»: лекция Людмилы Петрановской

Людмила Петрановская: Советским людям говорили «Не чувствуй», Или про жизнь в скафандре

Дарья Менделеева: Нам запрещали кричать в родах и лечили зубы старой бормашиной. Мы должны были стоять смирно на линейке и обязательно ходить в садик. О жизни в «скафандре», защищающем от чувств и эмоций, и о том, что теперь с этим делать, мы беседуем с психологом Людмилой Петрановской.

Рождённые в СССР

Уличные кафе и отдых на море, жалобы на долгие стыковки рейсов и открытый вайфай, круглосуточные супермаркеты и экспресс-доставка – казалось бы, ничего в нашей жизни не осталось от советского быта.

 Давно ли мы знали наизусть часы работы и, особенно, обеденные перерывы во всех ближайших «продуктовых» и «промтоварных»? А стоять в очереди там надо было дважды – сначала в кассу, а потом – в отдел, чтобы получить товар по чеку.

И как описать нынешним детям степень неприятности, сокрытой в окрике продавщицы: «Ряженку и вологодское масло не пробивать!»

О феномене советского человека в постсоветскую эпоху – мы и хотели бы в ближайшее время поговорить, проследить, как изменялась наша жизнь в самых разных областях – от понимания истории до строительства и дизайна квартир, от психологии до манеры одеваться, от школьного образования – до странностей современной рекламы. Мы постараемся особенно выделить и осветить те особенности мышления и поведения современных людей, в которых сказался их прошлый советский опыт.

Страна «героев»

– Людмила Владимировна, в СССР обращаться к психологам было не принято. Многие вообще не знали, что это за специалист и чем он занимается. Какие последствия такой ситуации мы сейчас наблюдаем?

Людмила Петрановская

– Здесь более глубокий вопрос, чем просто отсутствие доступных психологов. В СССР отрицалось право человека иметь проблемы нематериального свойства. По советским стандартам, даже если ты болеешь, то должен стиснуть зубы, улыбнуться, сказать: «Товарищи, всё со мной в порядке», – и идти к станку. Но это ещё полбеды.

Все психологические проблемы вроде: «мне грустно, мне плохо, боюсь в лифте ездить, накатывают приступы тревоги», – вызывали реакцию вроде: «Ты чего, возьми себя в руки!» У человека не было права иметь такие проблемы.

Естественно, когда у тебя нет права иметь проблему, тебе не приходит в голову и то, как её надо решать, куда пойти с этим. На самом деле у нас были и психологи, и психотерапевты, иногда даже в поликлиниках, в шаговой доступности.

В конце концов, со многими психологическими проблемами – вроде тревожных расстройств или светозависимых депрессий – прекрасно мог бы справиться невропатолог. Но к этим специалистам просто не шли, разве что с радикулитом.

Даже сейчас люди иногда на совет обратиться к врачу реагируют: «Как это я пойду к невропатологу и скажу, что боюсь неизвестно чего по ночам?»

При этом надо понимать, что выносливость человека ограничена. Поэтому далеко не все удерживаются в героических рамках. Начиналась народная психотерапия типа бутылки водки или скрыто-суицидального поведения вроде быстрой езды.

По большому счёту романтика 60-70-х – все эти альпинисты, байдарочники – это тоже история про то, как снять бытовую депрессию, обычную тревогу или даже экзистенциальный кризис. Причём снять просто адреналиновыми выбросами, как бы подлинным существованием.

– Какими проблемами грозит человеку «героический» стереотип поведения?

– Возникает своеобразный «запрет на уязвимость». «У меня всё в порядке» означает «я неуязвим, со мной ничего не будет, не может быть», «вы меня никак не заденете, не сделаете мне больно». Это как бы искусственно надетый психологический скафандр.

Ну, а скафандр – он скафандр и есть. Если его надеть, ты совершенно точно не поцарапаешься и тебя не укусит комар. Но при этом ты не чувствуешь дуновение ветра на коже, запах цветов, не можешь идти с кем-то, взявшись за руку, и так далее. Это онемение чувств и утрата полного контакта с миром.

Поэтому в 90-е годы у нас начался повальный интерес к йогам, ци-гун, всяким восточным практикам, включая сексуальные. Для людей это был способ почувствовать себя живым, пробить скафандр и прийти в соприкосновение с миром. Просто почувствовать: «я есть! я живой, тёплый!». Потому что когда ты всё время сидишь в скафандре, то начинаешь в этом сомневаться.

Сам факт, что человек живой и чувствует, был неочевиден в нашей культуре. Даже наша медицина строилась на запрете чувствования – когда, например, детям в школе насильно лечили зубы старой бормашиной или женщинам в родах запрещали кричать. Подобные установки на самом деле можно кратко перевести: «Не чувствуй!»

«Почему у вас ребёнок живой?»

– Советский человек передавал эту установку дальше в общении?

– Естественно, передавал. Если среди нечувствующих заводился вдруг кто-то чувствующий, то он воспринимался окружающими как вызов, как страшное напоминание о том, чего они все лишены. И его мгновенно начинали травить, чтобы он не смел быть живым.

Например, пресловутая любимая претензия учителей начальных классов: «Почему у вас ребёнок не ходил в детский сад?» – она на самом деле именно про это: «Почему у вас ребёнок не притравленный, не примороженный, без скафандра? Почему плачет, когда расстраивается, смеётся, когда ему весело, спрашивает, когда интересно?»

Дело даже не в том, что реагировать можно только по команде. Просто учителя в нашей школе сами переносят столько унизительного и так научаются отрезать чувства, что живой ребёнок их бесит.

В общении это чувство проявляется в виде непереносимости чьей-либо уязвимости, в виде ненависти к любой инаковости. Массовое убеждение таково: ты должен либо изображать эмоции ритуальным образом, либо вообще их не иметь.

 О чем говорить с соседями в лифте

– То есть в понимании советского человека эмоции должны быть ритуальны?

– В этом явлении самом по себе ничего плохого нет – это сильно экономит психическую энергию.

Взять к примеру англичан, их эмоции очень ритуализированы: ты должен улыбнуться, поговорить про прекрасную погоду… Мы обычно смеёмся над подобными ситуациями как насильно навязанными.

Но на самом деле, если у тебя есть готовая модель, как реагировать, то в этот момент не надо включать голову, внутренне ты свободен для каких-то других мыслей, например.

Кстати, это тоже один из феноменов СССР. Существовавшая до этого структура общения была разрушена, советская власть перемешала все социальные страты и отменила ритуалы.

Пытались придумать какие-то советские способы выражения эмоций, когда нужно было по каждому поводу сказать, что «мы сплотимся», что «нельзя подводить коллектив», – то есть, по сути, снова озвучить все метафоры «надевания скафандра». Но несколько десятилетий советской власти для сложения ритуалов – это слишком короткий срок, ничто.

Да и чувствовалось, что эти сценарии… неэкологичные, что ли. Способы психологической мобилизации работают в стрессовых ситуациях – например, во время войны. Ну, пять лет можно так продержаться, но долго невозможно – психика должна как-то сбрасывать напряжение.

А когда ритуалов нет, то очень много психической энергии тратится на стандартные ситуации. Например, когда вы узнаёте, что у какого-то друга умер родственник, вы испытываете замешательство, потому что нет готовых форм: что делать.

Помимо нормального сочувствия, должны быть какие-то действия – позвонить или написать? Сразу или на следующий день? Что сказать и какими словами? Предлагать деньги – не предлагать? Или помощь? В каких ситуациях идти на похороны, в каких – на поминки? У нас в обществе это всё не прописано и людям приходится каждый раз думать о подобных вещах заново.

Да даже проще – о чём говорить с соседом в лифте – на эту тему и то нет готовых культурных матриц, которые ты воспроизводишь, не включая голову.

И в результате обмен знаками «мы хорошо друг к другу относимся, общение безопасно» не происходит так, чтобы ты эмоционально не выложился.

Так и получается: когда мы встречаемся с соседом в лифте, то отводим глаза, начинаем доставать телефон, смотреть на часы… Потому что время этой встречи надо как-то пережить.

 – То есть неприветливость и закрытость, которую многие отмечают как характерную особенность наших людей, – это просто следствие отсутствия стереотипов?

Конечно, у всего есть и плюсы, и минусы. С одной стороны, дежурный обмен фразами про погоду и взаимные улыбки с людьми, которые тебе безразличны, раздражает, но, с другой, – это экономия усилий и структурирование социальных актов. Мы в этом смысле здорово потерялись.

Современные тенденции: от пафоса к цинизму

– Какие психологические проявления возникли в последние двадцать лет, после распада СССР?

– Демонстрация героических чувств стала неприличной. Сейчас гораздо популярнее сваливаться в другую крайность вроде цинизма.

Теперь любой, кто говорит какие-то пафосные вещи, воспринимается идиотом или лжецом. На самом деле, это тоже нехорошо, потому что пафос – нормальная часть жизни, часть эмоционального спектра.

Но после отравления им в советские годы в нашем общественном сознании он табуирован полностью.

У нас испытывать душевный подъём от поднятия российского флага прилично только болельщику в сильно изменённом состоянии сознания и тремя литрами пива в анамнезе. А, например, американцы считают нормальным так реагировать с утречка и на свежую голову.

– Что происходит в последние годы в психологической практике?

– Исследовательская психологическая школа, особенно в части того, что касается возрастных проблем, сформировалась. А вот психотерапией называются очень разные вещи, и иногда, натолкнувшись на непрофессионализм в этой области, люди получают дополнительные проблемы.

Многие, обратившись к психологам, разочаровались и говорят: «Я не хожу к психологам не потому, что у меня нет проблем. Просто они все идиоты». Иногда это – защитная реакция, а кто-то действительно мог наткнуться и на неуважительное общение, и на откровенную глупость.

Но, по крайней мере, в некоторых больших городах у образованной части населения табу на признание своих психологических проблем постепенно уходит. Люди начинают обращаться к специалистам с семейными конфликтами, с личными проблемами. Хорошо бы теперь сформировать в России нормальную систему психотерапевтического образования, чтобы люди получали то, что им нужно.

Смотрите также цикл онлайн-лекций Людмилы Петрановской:
«Головоломка: как подружиться со своими эмоциями и научить этому ребенка»Людмила Петрановская расскажет о том, как корректно проживать эмоции, справляясь со стрессом

без саморазрушения и искусственного «спокойствия», и создавать более гармоничные отношения с миром, сохраняя веру в свои силы.

«Что такое совесть?»
«У тебя совесть есть?» —  Этот упрек время от времени слышит в свой адрес любой ребенок, причем по самым разным поводам
«Матерная тема»
Лекция о тонких связующих нитях между дочерьми и матерями.

Оригинал

Источник: //soznatelno.ru/lyudmila-petranovskaya-sovetskim-lyudyam-govorili-lne-chuvstvujr-ili-pro-zhizn-v-skafandre/

Людмила Петрановская о Совестливости и Этике

В лучшем случае ребёнку дают представления о морали в виде списка «ты должен, ты не должен», но никто не обсуждает тему открыто — и тем более не дискутирует о ней. Вот и получается, что зачастую взрослые требуют от детей того, в чем не разобрались сами.

А у тебя совесть есть?

Психолог Людмила Петрановская рассказывает, в чем стоит разобраться, если собрались задавать ребёнку вопрос «А у тебя совесть есть?» и с чего следует начать родителю, который хотел бы воспитать ребёнка с правильными моральными принципами.

В нашей стране не принято говорить о совести, этике, поэтому и в семье не говорят об этих понятиях. В лучшем случае ребёнку дают представления о морали в виде списка «ты должен, ты не должен», но никто не обсуждает тему открыто — и тем более не дискутирует о ней. Вот и получается, что зачастую взрослые требуют от детей того, в чем не разобрались сами.

15-20 лет назад я работала в школе социальной адаптации и игрового обучения «Выбор», где мы вместе с подростками на примере ролевых игр разбирали разные сложные ситуации, в том числе этические.

Жаль, что сейчас возможность поговорить об этом есть только в особых проектах…

В советской школе площадкой для обсуждения этой темы часто становились уроки литературы.

Хороший учитель использовал коллизии персонажей, ситуации выбора, перед которыми стоял герой, для того, чтобы обсудить с детьми вопросы этики.

Сейчас такой возможности уже почти не осталось, так как школьная литература всё больше похожа на упрощённое литературоведение.

Учителя говорят в основном про сюжеты или метафоры, а не про литературных героев как живых людей со своими выборами, сомнениями и сложностями.

В нашем обществе тему совестливости стараются обходить. А когда дело доходит до споров, например, на родительском форуме, уровень полемики оказывается ниже плинтуса.

Люди не оперируют обращением к принципам или разумным доводам, а быстро переходят на личности.

Сможете ли вы объяснить ребёнку, почему надо/не надо ябедничать, хорошо ли давать списывать на экзамене? К какому типу персонажей можно отнести Робин Гуда (хорошему или плохому)? То, что он крутой, очевидно для всех, интересно другое — правильно или неправильно он поступал. Можем ли мы осуждать неправильное поведение человека публично, и в какой момент наше поведение переходит в насилие по отношению к его личности (хейтерство)? Кто из взрослых сможет дать на эти вопросы аргументированный ответ?

Первое, в чём важно разобраться, — с чем мы иногда ошибочно отождествляем совесть.

Совестливость не равна вежливости

Часто мы считаем, что умение быть вежливым, соблюдать интересы других людей, знать хорошие манеры, быть удобным в общении, не наступать людям на больные мозоли — признаки этичности. В этом есть составляющая этичности.

Но этичность не равна вежливости.

Совестливость не равна законопослушности

Этичность уравнивают с законопослушностью. Считается так: ты соблюдаешь законы — значит, ты хороший человек. При этом людям негласно запрещается рассуждать на тему того, а соответствуют ли эти законы нормам права и требованиям этики.

Один человек может осуждать другого за то, что тот прошёл по газону, игнорируя контекст, в котором был совершен этот поступок.

Законопослушность может быть аморальна.

Приведу яркий пример. Закон, который был принят на ранней стадии существования нацистской Германии, запрещал немцам находиться ночью в одном помещении с евреями. Следствие — немецкие сиделки отказывались сидеть с тяжелобольными евреями, потому что это было незаконно. Они говорили: «Мы законопослушные». Но с точки зрения этики это было неправильно.

Совестливость не равна конформизму

Есть ситуации, когда этичность приравнивают к конформизму и лояльности. Многие слышали выражение «корпоративная этика», под которым имеется в виду, что вы лояльны к своей компании: не говорите про неё ничего плохого, разделяете её ценности и цели, которые могут быть этичны или не очень.

Само выражение «корпоративная этика» является махинацией, так как никакого отношения к этике оно не имеет.

Оперируя этим выражением в договоре, компания как бы обращается к доброжелательности, моральности сотрудников, на деле же — просто прописывает удобное для себя поведение сотрудников.

Нет ничего плохого в том, что компания, приглашая человека на работу, требует от него лояльности, но зачем называть это этикой, не вполне ясно.

В более широком смысле этичность путают с конформизмом — соответствием ожиданиям своей группы (семьи, школьного класса, компании друзей).

То есть, если ты действуешь в интересах группы — ты хороший человек, если нет — нехороший.

Здесь подойдёт пример из школьной жизни. Ребёнок снимает на камеру непрофессиональное поведение учителя на уроке и выкладывает ролик в интернет. За это ребёнка обвиняют в неэтичности, говорят, что он предал свою школу, требуют от него конформизма, приравнивая его к хорошим человеческим качествам. Такое поведение со стороны взрослых приводит к тому, что дети начинают отрицать всякую мораль.

Совестливость не равна доброте и сочувствию

Этичность приравнивают к доброте и сочувствию. Под совестливостью понимают способность сочувствовать проблемам близких, заботиться о слабых. А кто не делает этого, тот не этичен.

Но на самом деле это правило (добрый = этичный) работает далеко не всегда.

Человек может быть добр к одним, но не добр к другим. Может демонстрировать доброту и сочувствие, являясь глобально частью неэтичного процесса.

Например, работать в показательном приюте, который открыт для иностранных фотографов, зная, что в других детских домах тысячи детей страдают и умирают. При этом внутри этого показательного приюта всё может быть устроено прекрасно (все друг друга любят, дети ухожены, помыты, одеты и счастливы) — но тот человек знает, что это лишь маскировка, часть сложной и несправедливой ситуации.

Совестливость не равна мягкости и уступчивости

Этичность путают с мягкостью, уступчивостью и бытовым альтруизмом.

Некоторые люди во всем готовы уступать другим, не отстаивают свою территорию, не поднимают вопросы о своих нуждах, границах — потому что хотят быть или казаться хорошими.

У такого поведения может быть несколько мотивов.

Первый — оно может показывать, что человек не уверен в себе, не умеет отстаивать свои права. Второй — за счёт такого поведения человек может разыгрывать манипулятивную схему «я буду мягким и уступчивым, а когда мне будет удобно, скажу, что вы все на мне ездите».

Совестливость не равна соблюдению нравов

Ещё один сложный вопрос — различение этичности и нравов. Эти понятия часто смешивают. Когда мы говорим о нравах, возникает вопрос: прилично или неприлично что-то делать.

Стоит помнить, что этика универсальна, а нравы бывают очень разными.

Например, в нашей стране прилично ходить есть в кафе, но неприлично ходить по улице голым. В Африке есть племена, где только так и ходят, но в них считается неприличным есть при людях. Это нравы. Они сложились в силу исторических, биологических, социальных обстоятельств.

Понятия совестливости, этичности непростые. И часто взрослые, взывая к нравственности ребёнка, делают ту же подмену, что делают организации, когда речь идёт о корпоративной этике.

Мы говорим «будь хорошей девочкой, будь хорошим мальчиком» — и это значит «будь послушным, удобным ребёнком».

Почему нам так трудно смириться, что ребёнок может быть плохим? Стоит ли за этим страх или сильное убеждение в том, чтобы ни у кого не было моральных претензий к ребенку? Перед чем или кем этот страх? Для того, чтобы понять это, надо разобраться в вопросах этики.

Не всё так легко.

Если бы мы могли запрограммировать детей только на добро, то они были бы роботами… опубликовано econet.ru

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание – мы вместе изменяем мир! © econet

Источник: //econet.ru/articles/171443-lyudmila-petranovskaya-o-sovestlivosti-i-etike

«У тебя совесть есть?»: лекция Людмилы Петрановской

Многие родители взывают к совести ребенка чуть ли не с пеленок, путая ее с вежливостью, добротой или уступчивостью. Чтобы помочь разобраться в этом вопросе, проект Family Tree и семейный психолог Людмила Петрановская запустили цикл лекций «У тебя совесть есть?».

О том, как и почему происходит подмена понятий, какие ошибки совершают родители и какую роль играет свобода выбора в формировании у детей совести, Людмила Петрановская рассказала на первой лекции проекта Family Tree.

Давайте посмотрим правде в глаза: мы не умеем разговаривать с детьми, не можем внятно объяснить им обычные вещи.

Вот вы, например, можете аргументировано ответить ребенку на вопрос, должен он делиться игрушками или нет? Или Робин Гуд — хороший персонаж или не очень? Он поступает правильно с точки зрения морали и этики или совсем наоборот? У нас, взрослых, в этой теме очень большой провал, и нам нужно с ним разобраться, иначе просто невозможно говорить о формировании совести у детей.

Этичность (или моральность, совестливость) часто путают с другими понятиями.

Этичность и вежливость. Многие считают, что умение быть вежливым, соблюдать интересы других, быть приятным в общении, деликатным, в каком-то смысле удобным — признак этичности. Во всем этом есть составляющие этичности, но эти понятия не равны.

Этичность и хорошие манеры. Некоторые, упрощая, приравнивают этичность к хорошим манерам. Задумайтесь: мы не делаем чего-то, потому что это неприлично или потому что это этически недопустимо, неправильно? Между хорошими манерами и порядочностью определенно есть грань.

Этичность и законопослушность. Часто этичность уравнивают с законопослушностью. При этом имеется в виду не норма права, а именно законы — то, что записано в каком-нибудь кодексе.

И речь необязательно о законах на федеральном уровне. Известны случаи, когда нарушение школьных правил приравнивается к неэтичному поступку. При этом с детьми эти правила никто никогда не обсуждает и не помогает им и не помогает разобраться, действительно ли эти правила нужны. Возможно, правила были приняты из аморальных соображений. Думаете, такое невозможно?

А как насчет закона, принятого в нацистской Германии, который запрещал немцам по ночам «быть» вместе с евреями. Изначально он затрагивал вполне определенную сферу жизни людей. Но, как следствие, немецкие сиделки отказывались ухаживать за тяжелобольными евреями, говоря: «Мы законопослушные». Это классический пример того, когда законопослушность аморальна, поскольку аморален сам закон.

Этичность и конформизм. Часто этичность приравнивают к конформизму и лояльности. Во многих случаях это ловушка. Рассмотрим, например, корпоративную этику. Считается, что вы должны проявлять лояльность к своей компании, разделять ее ценности и цели, которые сами по себе могут быть как этичными, так и не очень.

Само выражение «корпоративная этика» никакого отношения к этике как таковой не имеет: в корпоративных документах прописывается удобное, а вовсе не этичное поведение. В том, что компания требует лояльности, ничего плохого нет, но зачем это так называть? Может, для того, чтобы сложнее было спорить? Возражать против этики трудно.

Дети сильно «отравлены» поведением и отношением со стороны взрослых и, как следствие, отрицают все, что касается морали и этики

В более широком смысле с этичностью часто путают конформизм, соответствие ожиданиям своей группы: семьи, класса, компании друзей.

Не так давно была целая череда скандалов из-за того, что дети снимали непрофессиональное поведение педагогов на видео и выкладывали в интернет. Позже ребенка обвиняли в том, что он предал школу. Другой пример — подросток сходил на митинг, не имеющий никакого отношения к учебному заведению, а его обвинили в том, что он неэтичен, аморален, подставил школу.

Таких примеров очень много, дети сильно «отравлены» таким поведением и отношением со стороны взрослых и, как следствие, отрицают все, что касается морали и этики.

Этичность и доброта (сочувствие). Можно ли назвать этичным человека, который всех жалеет, понимает проблемы близких, старается помогать слабым? Не всегда. Например, человек может проявлять доброту и сочувствие, но при этом участвовать в более глобальном и совсем не этичном процессе.

Этичность и уступчивость.

 С этичностью путают мягкость и уступчивость, бытовой альтруизм, ситуации, когда человек не отстаивает свои интересы и территорию, настолько сильно хочет быть хорошим (как бы этичным), что никогда не поднимает вопросы о зарплате, своем времени, границах и интересах. Это может быть разновидностью манипуляции, особенно в семейной жизни: я буду мягким и уступчивым, а если что, предъявлю претензии, что вы на мне ездите и во всем виноваты.

Этичность и нравы. Часто мы путаем этику с убеждениями, стереотипами, с тем, что принято на данный момент определенным сообществом людей.

Тема нравов особенно тяжелая. Этические оценки часто вмешиваются в сексуальную сферу жизни. Так рождается огромное количество «чудовищ».

И если бы кто-нибудь посчитал, сколько жизней загублено за всю историю человечества из-за переплетения понятий «этичность» и «сексуальность» там, где это неуместно, возможно, мы бы получили цифру, сопоставимую с количеством жертв какой-нибудь мировой войны.

Этика одна для всех разумных существ, она универсальна, а нравы могут быть самыми разными. Они сложились в силу разных обстоятельств: исторических, биологических, социальных, и важно это понимать и различать два понятия.

Выбор за ребенком

Что мы имеем в виду, когда говорим «будь хорошим мальчиком» или «будь хорошей девочкой»? Фактически мы совершаем ту же самую подмену, что и компании, говорящие о корпоративной этике. Мы имеем в виду «будь послушным, будь удобным, делай то, что я хочу».

Мы мечтаем о том, чтобы наш ребенок «выбрал светлую сторону». Нам кажется, что, если как-то по-особенному его воспитывать, объяснять или от всего ограждать, нам удастся этого добиться. Это иллюзия.

В основе этики лежит свобода воли. Нет никакого добра без возможности выбрать добро. Если бы мы могли запрограммировать детей так, чтобы у них не было ни малейшего шанса выбрать зло, эти дети не были бы этичными — это были бы роботы. Но любому родителю очень сложно смириться с мыслью, что ребенок сам выберет, быть этичным или нет. И выбор свой он будет делать не один раз, а каждый день.

Если бы родители могли воспитывать детей, программируя их на то, что им самим кажется правильным, мы бы в лучшем случае сидели в пещерах

Основная проблема нашего взгляда на воспитание у детей совести в том, что мы не воспринимаем формирование совести как процесс обучения. Мы не переносим ошибок и хотим, чтобы ребенок сразу родился «укомплектованный» совестью. Но так это не работает. Ребенок ищет, ошибается, анализирует ошибки, он имеет право думать не так, как мы.

В конце концов, если бы родители могли воспитывать детей, четко программируя их на то, что им самим кажется правильным, мы бы в лучшем случае сидели в пещерах. Дети бы просто воспроизводили модель поведения родителей, и мы бы никуда не сдвинулись.

Ясность и уверенность ребенка в этических вопросах — важнейшая часть его идентичности, той сердцевины, которая помогает ребенку жить. Акцент на результате просто губит процесс, потому что необходимое условие процесса — свобода.

Педагогика — это не про то, как формировать у ребенка то или иное поведение, а про то, как создать условия для того, чтобы случился путь. Для того, чтобы ребенок не отказался по нему идти, не застрял на определенной ступеньке, не дойдя до обретения свободы этического выбора и формирования подлинных ценностей.

Об авторе

Людмила Петрановская — семейный психолог, руководитель учебных программ Института развития семейного устройства, автор книг «Если с ребенком трудно. Что делать, если больше нет сил терпеть» (АСТ, 2016), «Тайная опора. Привязанность в жизни ребенка» (АСТ, 2017) и ряда других. Участник проекта Family Tree.

Источник: //golbis.com/pin/u-tebya-sovest-est-lekcziya-lyudmily-petranovskoj/